Кронштадтский мятеж – это вооруженное восстание, которое произошло в марте 1921 года в Кронштадте, военно-морской крепости на острове Котлин в Финском заливе.
«Настоящие Советы не выражают волю рабочих и крестьян»
Иногда в ответ на упреки прямо отрицал свою причастность к этому. На самом деле знаменитый бронепоезд Предреввоенсовета находился недалеко от Петрограда, и он лично участвовал в координировании военных операций Красной армии. Кто непосредственно руководил штурмом Кронштадта? Командующий 7-й армией Михаил Тухачевский.
Тухачевский был печально известен своей склонностью к применению химического оружия. Я читал, что и кронштадтских моряков тоже собирались травить газами, как позднее тамбовских крестьян. Да, планировалось атаковать главные мятежные линкоры «удушливыми газами и ядовитыми снарядами», но выполнить этот приказ Тухачевского не успели.
Троцкий поставил перед Тухачевским задачу немедленно взять Кронштадт, используя для этого все возможные силы и средства. Такая спешка вполне объяснима. Во-первых, вскоре ожидалось вскрытие льда в Финском заливе, и тогда Кронштадт стал бы совсем неприступен.
Во-вторых, большевистское руководство отлично понимало, что промедление в Кронштадте может привести к осложнению ситуации в бастующем Петрограде. Поэтому для Ленина и Троцкого без скорейшего подавления Кронштадтского восстания было трудно удержать контроль над Петроградом и всей страной. Если вооруженное восстание на флоте соединилось бы с городским рабочим протестом, то, как я уже говорил, большевистская диктатура в 1921 году вполне могла рухнуть.
Неслучившаяся революция В недавней дискуссии в «Мемориале» вы назвали те события революционной ситуацией. События начала 1921 года имели все те классические признаки революционной ситуации, о которых в свое время писал Ленин. Во-первых, тогда в России снова происходил мощный подъем массового протестного движения, направленный против власти.
Во-вторых, наблюдался кризис самой власти — большевистскую верхушку трясло, а партия в дискуссии о профсоюзах фактически раскололась. Картина Ивана Владимирова «Похороны рабочего, который не был коммунистом» Поэтому Кронштадтское восстание вполне могло спровоцировать новую фазу революции — свержение большевистского режима. И мы знаем подобные примеры.
За четыре года до этого — осенью 1918 года — матросский бунт в Киле стал детонатором Ноябрьской революции в Германии. Как известно, ее результатом стало падение в стране монархического строя. Но революционная ситуация не всегда перерастает в революцию.
Вот и в России в 1921 году этого не произошло. Но почему так и не случилось той самой «третьей революции», которую провозгласили кронштадтские моряки? Что именно помешало восставшим кронштадтцам вступить в альянс с рабочими и крестьянами?
Первая из этих причин — общая для всех стихийных протестных выступлений против власти, особенно среди крестьян — локальность, разобщенность и слабая организация повстанческого движения. В результате несколько крупных очагов крестьянского сопротивления не смогли слиться в одну мощную волну. Политическое сознание российских крестьян еще оставалось слабым, они боролись за собственные интересы в пределах своего села, в лучшем случае — уезда или губернии.
Им было трудно понять, что для достижения своих социально-экономических и политических целей нужно мыслить масштабами всей страны, бороться не только против власти, но и за власть. Все они носили исключительно стихийный характер и не были подготовлены заранее. Те же кронштадтские моряки, как я уже говорил, вели себя довольно пассивно, рассчитывая добиться своих требований в переговорах с властью.
Другая причина поражения протестного движения 1921 года — оперативно и эффективно сработал репрессивный аппарат большевистского режима. В отличие от кайзеровской полиции в Германии в 1918 году, он продемонстрировал способность быстро и жестко реагировать на подобные события. Уже 25 февраля, через два дня после начала заводских забастовок, власти объявили в Петрограде военное положение.
Кронштадтский мятеж не стал непосредственной причиной отказа от политики "военного коммунизма" и перехода к нэпу - принципиальное решение об этом было принято до восстания. Оно было вынужденной реакцией на массовое недовольство режимом. В этом смысле мятеж в качестве третьего звена замкнул цепь "крестьянские восстания, прежде всего антоновское - поражение от Польши - волнения рабочих".
Эта цепь стремительно потащила большевиков на дно, и спастись можно было только путем чрезвычайных мер - отказа от "военного коммунизма" и введения нэпа, то есть своего рода "брестского мира" интернационал-социалистической, лево-глобалистской верхушки РКП б с русским народом, мира, который, как и "первый Брестский", окажется "похабным" и с двойным дном как для большевиков, так и для народа. Мятеж окончательно убедил большевистское руководство, что нужно, во-первых, переходить к "окончательному решению" вопроса существования других социалистических партий; во-вторых, резко ужесточить внутрипартийную дисциплину. В самом общем историческом плане в среднесрочной перспективе поворот к крестьянству, прежде всего к середняку, то есть нэп как выход из кризиса 1920-1921 гг.
Причем произошло это вопреки долгосрочным стратегическим замыслам "кардиналов" мировой революции и их "гвардейцев", планировавших нэп как передышку - передышку до следующей вспышки мировой революции, на время которой можно было и замириться с русским крестьянством. Но вспышка Германия, 1923 г. Линия от 1921 г.
В этом плане Кронштадтский мятеж - трагическая, но эффективная фиксация начала поворота, ухода с того пути, на котором России была уготована роль либо хвороста мировой революции, задворок Коминтерна, либо сырьевого придатка Запада, объекта эксплуатации Фининтерна.
Вместо них должны быть учреждены с мест выбранные культурно-просветительные Комиссии, для которых средства должны отпускаться государством. Немедленно снять все заградительные отряды. Уравнять паек для всех трудящихся, за исключением вредных цехов. Упразднить коммунистические боевые отряды во всех воинских частях, а также на фабриках и заводах разные дежурства со стороны коммунистов, если таковые дежурства или отряды понадобятся, то можно назначить в воинских частях с рот. Дать полное право крестьянам над всею землею так, как им желательно, а также иметь скот, который содержать должен и управлять своими силами, т.
Просим все воинские части, а также товарищей военных курсантов присоединиться к нашей резолюции. Требуем, чтобы все резолюции были широко оглашены печатью. Назначить разъездное бюро для контроля.
В ответ Калинин упрекнул моряков в политической игре против Советской власти, чем и спровоцировал их. Была выпущена резолюция о поддержке рабочих Петрограда, с лозунгом «Вся власть Советам, а не коммунистам». Было решено разоружить коммунистов не согласных с принятой резолюцией и угрожавших силой оружия усмирить недовольных. Сразу после митинга состоялось заседание большевиков, на котором обсуждалась возможность вооруженного подавления сторонников принятой резолюции. Однако данное решение принято не было.
Для поддержания порядка в Кронштадте и организации обороны крепости был создан Временный революционный комитет ВРК во главе с матросом С. Петриченко, помимо которого в комитет вошли его заместитель Яковенко, Архипов машинный старшина , Тукин мастер электромеханического завода и Орешин заведующий третьей трудовой школой. Таким образом, власть в Кронштадте без единого выстрела перешла в руки ревкома. Требования кронштадтцев, в принятой 1 марта резолюции, представляли собой серьезную угрозу не советам, а монополии большевиков на политическую власть. Резолюция эта была, в сущности, призывом к правительству соблюдать права и свободы, провозглашенные большевиками в октябре 1917 года. Советские учреждения в Кронштадте продолжали работать. С гордостью считая, что в Кронштадте заложен первый камень в основание третьей революции, члены ВРК, в подавляющем большинстве бывшие рабочие и крестьяне, были глубоко уверены в поддержке их борьбы трудящимися Петрограда и всей страны. В ночь с 1 на 2 марта Революционный комитет арестовал руководителей Кронштадтского совета во главе с командиром Балтийского флота Н.
В Петрограде было введено осадное положение. Председатель Реввоенсовета Республики Троцкий отдал приказ к подавлению мятежа 7-й армии во главе с М. Кронштадтцы добивались открытых и гласных переговоров с властями, однако позиция последних с самого начала событий была однозначной: никаких переговоров или компромиссов, мятежники должны сложить оружие безо всяких условий. Парламентёров, которые направлялись восставшими, арестовывали. Командиры подавления Кронштадтского восстания Павел Дыбенко и Александр Седякин после митинга спускаются с линкора "Севастополь". Восставшие вынуждены были либо принять его, либо защищаться. В тот же день 4 марта в крепости состоялось заседание делегатского собрания, на котором присутствовали 202 человека. Было решено защищаться.
По предложению Петриченко состав ВРК был увеличен с 5 до 15 человек. Была восстановлена 7-я армия под командованием Михаила Тухачевского, которому предписывалось подготовить оперативный план штурма и «в кратчайший срок подавить восстание в Кронштадте». На берегах Финского залива было сосредоточено свыше 45 тыс. Началась перегруппировка сил, стягивались дополнительные части. Предпринятое 8 марта наступление окончилось неудачей. Понеся большие потери, советские войска отступили на исходные рубежи. Одна из причин этой неудачи малочисленность наступавших, силы которых вместе с резервом составляли 18 тыс. Силы же мятежников насчитывали 27 тыс.
Вторая причина крылась в настроениях красноармейцев, которых бросали на лед финского залива. Дело дошло до прямого неповиновения красноармейцев. В полосе наступления Южной группы отказался подчиниться приказу штурмовать крепость 561-й полк. На северном участке с большим трудом удалось заставить наступать отряд петроградских курсантов, считавшейся самой боеспособной частью войск Северной группы. В ночь на 16 марта после интенсивного артиллерийского обстрела крепости начался новый штурм. Мятежники заметили атакующие советские части слишком поздно. Так, бойцы 32-й бригады без единого выстрела смогли подойти на расстояние одной версты до города. Штурмующие смогли ворваться в Кронштадт, к утру сопротивление было сломлено.
К утру 18 марта Кронштадтское восстание было подавлено.
Феномен Кронштадтского мятежа
| «Краса и гордость революции» против большевиков: история кронштадтского мятежа | К весне 1921 г. восстания фактически полыхали по всей стране. |
| «Краса и гордость революции» против большевиков: история кронштадтского мятежа | Четвёртого марта 1921 года Кронштадт получил от Комитета обороны Петрограда ультиматум о безоговорочной и немедленной капитуляции. |
| Кронштадское восстание 1921 года, его причины и значение | Кронштадтское восстание (март 1921 года) — это вооружённое выступление гарнизона крепости Кронштадт, экипажей судов Балтийского флота и жителей города. |
Феномен Кронштадтского мятежа
В самом деле, если бы события в Кронштадте 1921 года увенчались успехом, то сегодня мы их называли бы не мятежом, а, например, «Великая Кронштадтская антибольшевистская революция». Основной лозунг Кронштадского восстания в марте 1921 г.: 1) "вся власть Советам " 2) советы без коммунистов 3) хлеба. Это стала предпосылкой Кронштадтского восстания. вооруженное выступление гарнизона Кронштадта и команд ряда кораблей Балтийского флота с 1 по 18 марта 1921 года.
Кронштадтский мятеж: «Были красными, стали белыми…»
| Кронштадтский мятеж и его уроки | В феврале 1921 года в Петрограде начались волнения рабочих, выступивших с экономическими и политическими требованиями – Самые лучшие и интересные новости по теме: Кронштадт, СССР, истории на развлекательном портале |
| Основной лозунг Кронштадтского восстания в марте 1921 года: - ответ на тест | Кроншта́дтское восста́ние — вооружённое выступление в марте 1921 года гарнизона крепости Кронштадт, экипажей кораблей Балтийского флота и жителей города против диктатуры. |
| Кронштадское восстание 1921 года, его причины и значение | Кронштадтское восстание (также — Кронштадтский мятеж. [⇨]) — вооружённое выступление в марте 1921 года гарнизона крепости Кронштадт, экипажей кораблей Балтийского флота и жителей города против диктатуры большевиков и проводимой политики «военного коммунизма». |
Кронштадтский мятеж 1921 года: мифы и обыденность
вооруженное выступление гарнизона Кронштадта и команд ряда кораблей Балтийского флота с 1 по 18 марта 1921 года. Кронштадтский мятеж – это вооруженное восстание, развернувшееся в марте 1921 г. в городе Кронштадт и его ближайших окрестностей. Кронштадтский мятеж, 1921 г. Уникальная программа снижения веса от Фаберлик. В марте 1921 года был подавлен так называемый Кронштадтский мятеж, организованный эсерами, меньшевиками и белогвардейцами при иностранной поддержке. Ответ на вопрос по истории №2872: Основной лозунг Кронштадтского восстания в марте 1921 г. – «» Вся власть Советам! Ответ на вопрос по истории №2872: Основной лозунг Кронштадтского восстания в марте 1921 г. – «» Вся власть Советам!
Кронштадский мятеж
Этого же требовали и кронштадтцы. Однако показательная расправа над Кронштадтом должна была продемонстрировать, что партия переходит к нэпу не из слабости под давлением народных восстаний, как могли это истолковать в народе что так и было , а "в связи с окончанием гражданской войны" — с позиции силы и по своей продуманной программе. Поэтому карательный штурм Кронштадта предполагалось предпринять как раз в день открытия Х съезда, когда Ленин должен был объявить о нэпе. Однако надежда на быстрый разгром восстания в день открытия Х съезда не оправдалась. Понеся большие потери, войска Тухачевского отступили. Одна из причин этой неудачи крылась в настроениях красноармейцев: дело дошло до прямого неповиновения и выступлений в поддержку Кронштадта.
Волнения в воинских частях усиливались, красноармейцы например, в 236-м Оршанском полку отказались идти на штурм крепости "против своих". Власти боялись, что восстание перекинется на весь Балтийский флот. Ненадежные красные части были разоружены и отправлены в тыл, зачинщики неповиновения публично расстреляны. Как всегда для подавления восстаний были доставлены карательные интернациональные войска. Было принято также решение направить часть делегатов и гостей съезда около 300 во главе с Ворошиловым под Кронштадт непосредственно в войска в качестве дополнительных комиссаров.
Артиллерийский обстрел Кронштадта продолжался с 8 по 16 марта. В безуспешные атаки бросали курсантов, башкирские, китайские и другие интернациональные части. В ночь на 16 марта после мощного артиллерийского обстрела крепости начался ее последний штурм одновременно с юга, севера и востока. Когда стало ясно, что дальнейшее сопротивление безполезно, защитники ее решили уйти по льду из Кронштадта в Финляндию. Перейти границу успели около 8 тысяч человек и почти все члены кронштадтского ВРК и штаба обороны.
К утру 18 марта крепость оказалась в руках большевиков. Согласно советским данным, красные части во время штурма потеряли 527 убитыми и 3285 ранеными. Начались массовые безсудные расправы над оставшимися моряками и населением Кронштадта. Само пребывание в крепости во время восстания считалось преступлением. Затем было организовано несколько десятков открытых судебных процессов в показательных целях, в том числе над моряками линкоров "Севастополь" и "Петропавловск".
К лету 1921 г. Кроме того, с весны 1922 г. В эмиграции Петриченко вместе с эсеровской газетой "Воля России" издал книгу "Правда о Кронштадте", написанную с социалистических позиций — каким и был этот мятеж в действительности. Поэтому в русской эмиграции он вызвал смешанные чувства. Лево-либеральные круги пытались оказать помощь восставшим, собирая деньги и продовольствие в надежде доставить его через Финляндию.
Монархисты отнеслись к восстанию в Кронштадте как разборке в среде революционеров. Однако несмотря на такую идейную ограниченность руководителей восстания, это был важный эпизод гражданской войны — то есть завоевания России жидобольшевицкой компартией. Эпизод, который несмотря на военное поражение антибольшевицкой стороны, закончился ее политической победой, пусть и временной: крахом политики "военного коммунизма". Закончим цитатой с оценкой полереволюционного антибольшевицкого сопротивления из книги "Вождю Третьего Рима" гл. Это была цена, которую народное сопротивление заплатило за попытки свержения коммунистической власти.
К сожалению, эти попытки были безуспешны. Но они спасли честь России в революционной катастрофе. Подвиг русских добровольцев и тысячи крестьянских восстаний навсегда останутся доказательством, что не "выбрал" русский народ богоборческую власть, а сопротивлялся ей до последней возможности...
А дела эти сразу же привели мятежников к вооруженному выступлению против Советской власти. В начале мятежного движения в Кронштадте контрреволюционное офицерство держалось в стороне от событий. Но после победы мятежников давление этой группы значительно возросло. Уже 3 марта "ревком" совещался с военными специалистами на "Петропавловске". Прежний штаб крепости продолжал свою деятельность при новой "власти". Вскоре фактическое руководство военной стороной мятежа а это было главной задачей в его недолгой истории перешло к бывшим офицерам. Титул "начальника обороны Кронштадта" получил бывший капитан Е.
Соловьянов в недавнем прошлом начальник штаба крепости , наиболее активными деятелями мятежа стали бывший подполковник Б. Арканников начальник оперативного отдела и бывший генерал А. Козловский начальник артиллерии 50. Офицерское меньшинство мятежников предлагало сразу же выступить в сторону Ораниенбаума и Петрограда, но "ревком" не решился на это. Была, правда, предпринята попытка отряда мятежников ночью подойти к Ораниенбауму, но она закончилась безрезультатно51. Ленин охарактеризовал это обстоятельство как страх "колеблющейся меньшевистски-эсеровски-беспартийной массы"52 перед решительными действиями. При первом же известии о начале мятежа Советское правительство приняло самые решительные меры, чтобы его подавить. Постановлением 48 В. Вот типичный образчик этого стиля: "Уже отрекаются Петры, скоро будут вешаться Иуды" и т. Козловский в 1917 г.
Корнилова, был произведен в генерал-майоры, затем некоторое время служил в Петрограде. После подавления Кронштадтского мятежа эмигрировал и какой- либо политической активности не проявлял. Одновременно СТО разъяснил, что Комитет обороны, "во всех мероприятиях и действиях, связанных с ликвидацией эсеро-белогвардейского вооруженного мятежа, всецело подчиняется Реввоенсовету республики"54. Позднее была восстановлена 7-я; армия, ее командующим назначался М. Тухачевский, прибывший в Петроград днем 5 марта. Все воинские части в округе переходили в его подчинение, из района Гомеля в Петроград перебрасывалась 27-я Омская стрелковая дивизия. Все петроградские коммунисты были объявлены мобилизованными, вооружались и переходили на казарменное положение. Губком принял решение не посылать петроградскую делегацию на открывающийся в Москве X съезд партии55. Вместе с рядовыми коммунистами делегаты приняли участие в борьбе с мятежниками. На предприятиях и в воинских частях города и губернии проводились собрания и митинги, где разоблачалась антисоветская сущность мятежа.
Энергичные меры принимались в Ораниенбауме - районе, расположенном в непосредственной близости от Кронштадта. Уже 1 марта все части здесь были приведены в боевую готовность, коммунисты вооружены и установлено круглосуточное дежурство, переброшен из Нового Петергофа кавалерийский эскадрон. Попытки вести агитацию в пользу мятежников в частях Ораниенбаумского укрепленного района были решительно пресечены, несколько подстрекателей, выступивших в морском воздушном дивизионе, были арестованы. Раскольников был отстранен от должности. Командование Балтфлотом 2 марта возглавила ревтройка во главе с И. Приказом ревтройки от 3 марта запрещались "всякие собрания на кораблях, частях и учреждениях Балтфлота", предлагалось немедленно арестовать "всех замеченных в агитации против Советской власти"57. Так в кратчайший срок было создано железное кольцо вокруг Кронштадта. Зачинщики антисоветского выступления оказались в изоляции. Кто сдастся немедленно, тому будет прощена его вина"58. Ответа на обращение не последовало...
Теперь исход мятежа предстояло решить винтовкам и пушкам. И вскоре они заговорили. В момент мятежа в Петрограде были дислоцированы лишь три дивизии, которым к тому же приходилось охранять беспокойную границу с Финляндией. В первые дни марта против мятежников удалось направить только 11-ю стрелковую дивизию и сводные отряды. Тухачевскому были подчинены все войска Петроградского округа, а также Балтийский флот59. Наличные силы советских войск дислоцировались к 7 марта следующим образом. Северная боевая группа начальник Е. Казанский , сосредоточенная в районе Сестрорецка, насчитывала всего 3763 чел. Южная группа начальник А. Седякин насчитывала 53 "Петроградская правда", 3.
Здесь лучшим подразделением являлась сводная дивизия под командованием П. Дыбенко, в которую вошло несколько коммунистических отрядов. Как видно, силы, находившиеся в распоряжении советского командования, были невелики и численно уступали мятежникам. К тому же личный состав 561-го пехотного полка он входил в 187-ю бригаду состоял преимущественно из бывших солдат белых армий и махновцев61. Естественно, что моральный дух его был невысок. Слабо оказались подготовленными и вооруженными и некоторые другие части. Однако Троцкий, на короткий срок приехавший в Петроград, торопил наступление. Он самоуверенно заявлял, что Кронштадт "выкинет белый флаг" после первых же выстрелов62. Ответа не последовало, хотя кронштадтские "Известия" перепечатали это обращение в номере от 7 марта. Тогда был отдан приказ об атаке мятежной крепости рано утром 8 марта.
Накануне наступления началась артиллерийская подготовка. Батареи Кронштадта отвечали, в результате чего в Сестрорецке и Ораниенбауме было разрушено несколько домов. Впрочем, стрельба не принесла существенных результатов. Днем 8 марта авиаразведка Красной Армии донесла, что снаряды ложились у Кронштадта с большим недолетом, "в самом городе и на стоящих в гавани двух линкорах разрушений не обнаружено"63. Атака крепости началась в темноте. Среди атакующих имела место "ледобоязнь", носились слухи, что льды Финского залива не выдержат тяжести наступающих колонн. Действия некоторых подразделений были неуверенны и недостаточно решительны. В этих условиях подлинный героизм проявили армейские и мобилизованные в Петрограде коммунисты, которые своим личным примером увлекали бойцов в атаку. Небольшой отряд курсантов северной группы дошел до Кронштадта незамеченным, внезапно атаковал мятежников и ворвался в город. Однако силы курсантов были невелики, они не получили поддержки южной группы, резервов не оказалось.
Мятежники контратаковали курсантов превосходящими по численности отрядами, и те вынуждены были отступить, понеся потери64. Еще менее удачной оказалась атака южной группы. Перед наступлением часть красноармейцев 561- го полка не пожелала подчиниться приказу, лишь усилиями коммунистов удалось повести колонну в атаку. Встретив сильный огонь мятежников, подразделения авангардной 187-й бригады и курсанты залегли, а затем отошли обратно, причем часть 561-го полка сдалась в плен. Находившиеся во втором эшелоне подразделения 32-й бригады попали под обстрел и тоже отступили65. Итак, первая атака крепости оказалась неудачной. Причины этого лежат прежде всего в плохой, поспешной подготовке и недостатке сил. Однако это поражение сыграло и свою положительную роль. Во-первых, обнаружилось, что мятежники не разбегаются от звука выстрела и будут сражаться упорно, следовательно, к повторной атаке нужно готовиться основательно и крупными силами. Во-вторых, выяснилось, что ледяной покров Финского залива достаточно прочен для того, чтобы выдержать атакующих.
Наконец, обнаружилось еще одно неожиданное и весьма важное обстоятельство: в Кронштадте, который был подготовлен к обороне с моря, и на линкорах не оказалось достаточного количества 61 А. Тухачевский высоко оценил действия курсантов и их боевой дух см. Напротив, тяжелые снаряды крепостной и корабельной артиллерии, пробивая лед, взрывались в воде, образуя сравнительно небольшие полыньи, давая малое число осколков и слабую ударную волну66. Неудачная для советских войск атака 8 марта несколько ободрила мятежный гарнизон. Выражая это настроение, кронштадтские "Известия" в обычном для нее витиеватом стиле писали: "Наш клич услышан. Революционные матросы, красноармейцы и рабочие Петрограда уже идут нам на помощь... Одновременно в самом Кронштадте "ревком" начал усиливать репрессивные меры против коммунистов, оставшихся еще на свободе. Имея в виду нелегальную пропагандистскую работу, которая проводилась в мятежной крепости членами партии, "ревком" постановил, что против них "будут приняты решительные меры, диктуемые обстоятельствами военного времени"68. Меры эти выразились в том, что многие коммунисты пополнили камеры кронштадтской тюрьмы, где уже находились их товарищи. Аресты коммунистов были, пожалуй, единственным "наступательным" действием мятежного руководства.
Вплоть до своего падения они не предпринимали никаких попыток выйти за пределы кольца, которым окружила их 7-я армия. Даже разведка велась малоактивно отчего, кстати сказать, решительная атака в ночь на 17 марта застала мятежников врасплох. Все свои надежды главари мятежа связывали с "третьей революцией". Это почти мистическое ожидание было характерной чертой их недолгого правления. Имелась, однако, еще одна перспектива продлить кронштадтскую "волынку" - в случае помощи со стороны русской закордонной и международной контрреволюции. Об этом не говорилось вслух на заседаниях мятежного "совета", кронштадтские "Известия" почитали своей обязанностью открещиваться от "контрреволюции справа". Более того, печатный орган "ревкома" счел даже нужным однажды отмежеваться от лозунга Учредительного собрания69. Но это был прямой обман. Позднее, оказавшись в Финляндии, руководители мятежа, уже не таясь, прямо говорили, что "их настроение изменилось" в пользу Учредительного собрания70. Этот вопрос, как показывали потом взятые в плен мятежники, неоднократно обсуждался на заседаниях "ревкома"71.
Лишь быстрое падение Кронштадта не позволило открыто проявиться этим учредиловским настроениям. События властно влекли мятежников вправо, в лагерь белогвардейщины. Ленин в беседе с корреспондентом "The New York Herald" показал в самый разгар Кронштадтского мятежа четкую социальную альтернативу происходящих событий: "Поверьте мне, в России возможны только два правительства: царское или Советское. В Кронштадте некоторые безумцы и изменники говорили об Учредительном собрании. Но разве может человек со здравым умом допустить даже мысль об Учредительном собрании при том ненормальном состоянии, в котором находится Россия. Учредительное собрание в настоящее время было бы собранием медведей, водимых царскими генералами за кольца, продетые в нос"72. Известия о Кронштадтском мятеже появились в зарубежной печати сравнительно поздно, 5 - 6 марта. Станция эта была маломощной и даже в прибалтийских государствах улавливалась с трудом. Реакционные круги встретили сообщения о мятеже с ликованием. Правая газета "Руль" в приподнятом тоне писала в те дни об энтузиазме эмиграции: "Во всех здешних русских организациях наблюдается большое оживление.
Идут заседания. Ведутся переговоры об объединении деятельности"73. И действительно, почти все антисоветские организации объединились в своем стремлении раздуть из тлеющих углей Кронштадтского мятежа новый костер гражданской войны. В "друзья" к "иван-морам" и "клешникам" спешили записаться меньшевистские политиканы и отставные эсеровские заговорщики, либеральные кадеты и кадетствующие либералы, биржевые маклеры и вчерашние белогвардейцы. Все они ныне горячо аплодировали мятежному "ревкому", хотя буквально накануне само это слово произносилось ими со скрежетом зубовным. Бахметьеву, призывая его развернуть кампанию за "сочувствие Америки" кронштадтским повстанцам74. А с другой стороны, к этим респектабельным господам присоединил свой голос "батько" Махно, пославший мятежникам телеграмму, в которой говорилось: "Приближается час соединения свободных казаков с кронштадтскими героями"75. Как видно, махновские атаманы тоже мечтали о "единении"... В пользу кронштадтских мятежников расщедрилась даже обедневшая русская буржуазия. По сообщениям эмигрантских газет, от имени Торгово- промышленного союза в пользу мятежного "ревкома" было ассигновано 100 тыс.
И это не считая других многочисленных более мелких сумм, поступавших от различных учреждений и частных лиц. Деньги эти по тогдашним масштабам были немалые. А между тем с начала мятежа прошло всего лишь несколько дней. Как видно, кронштадтские "борцы за свободу" могли рассчитывать на нечто большее. Чуть позже, когда надежды на пресловутую "третью революцию", якобы начавшуюся в Кронштадте, лопнули, как мыльный пузырь, сменовеховский публицист А. Бобрищев-Пушкин язвительно заметил: "С краской стыда приходится вспоминать, как приветствовали в Париже тех, кого вчера еще с ужасом проклинали"77.
Брошюра известного американского журналиста Эммануэля Полака «Кронштадтское восстание первый вооруженный мятеж против Советов » [22] дает в целом верную картину восстания, разоблачает ложь большевистской пропаганды, многократно повторяемую советскими историками, но, к сожалению, содержит многочисленные ошибки. Они начинаются с названия брошюры.
Это было далеко не первое вооруженное восстание, и оно было направлено против диктатуры большевистской партии, а никак не против Советов, последовательными сторонниками которых были восставшие. Так, автор утверждает, что «Кузьмин приказал вывезти из города все запасы пищи и военного снаряжения» [23]. Знаменитую фразу «Вас перестреляют как куропаток» автор почему-то приписывает Троцкому, хотя она принадлежала Зиновьеву. Он приводит фантастически преувеличенную цифру численности войск, штурмовавших Кронштадт: «60 тысяч отборных бойцов» [24]. Самое невероятное преувеличение, что во время штурма Кронштадта было убито 18 тыс. Работа написана после Венгерского восстания 1956 г. Эта работа типичный пример поверхностных, научно-популярных работ о русской истории. Слова благодарности Данная работа является своеобразным продолжением моих предыдущих книг «Третий путь в Гражданской войне.
Демократическая революция 1918 года на Волге» и «1917—1920. Огненные годы Русского Севера». Книга «Кронштадтское восстание. Семнадцать дней свободы» рассказывает о самой крупной попытке осуществления Третьего пути после окончания основных событий Гражданской войны в 1921 г. Мне хотелось бы выразить благодарность многим людям, оказавшим прямую или косвенную помощь в создании этой книги. В первую очередь я глубоко благодарен моей жене Алле, моему преданному другу и помощнику на протяжении многих лет нашей совместной жизни, она оказывает мне колоссальную поддержку, всегда терпеливо и с пониманием относится к научным «штудиям» своего мужа, является моим неоценимым помощником при создании этой и предыдущих книг. Во время нашей работы в архивах России, Финляндии и США она помогла мне обработать и снять копии со многих тысяч документов. В ее переводе в этой книге приводится работа американского анархиста Александра Беркмана «Кронштадтский мятеж».
Очень большую помощь мне оказали работники архивов, и в первую очередь Л. Шмелев, директор Архива Гуверовского института Стэндфордского университета. В работе в Национальном архиве Финляндии для меня была путеводной звездой Марина Витухновская-Кауппала, доцент Хельсинского университета, доктор философии. В последнем, несмотря на ремонт, нам предоставили для работы отдельную комнату. Также я хочу выразить благодарность библиотекарю Национальной библиотеки Финляндии Ирине Лукка, оказавшей мне большую помощь в работе с коллекцией финских газет, в том числе и на русском языке, и доктору исторических наук Г. Ульяновой за поддержку и практические советы. На протяжении многих лет я обсуждаю все мои научные замыслы с моими близкими друзьями — профессором, доктором исторических наук К. Морозовым и его женой, кандидатом исторических наук А.
Я приношу благодарность кандидатам исторических наук М. Соколову и Е. Струковой, а также Н. Липилиной за предоставленную мне возможность участвовать в различных конференциях и дискуссиях, посвященных моей научной тематике, что оказало мне определенную помощь при написании этой книги. Моя искренняя благодарность сотрудникам замечательного издательства «Нестор-История», которое прекрасно издало две мои предыдущие книги и теперь издает третью: директору издательства, доктору исторических наук С. Эрлиху, заместителю директора Е. Качановой и всех принимавшим участие в выпуске трех изданий. Моя отдельная благодарность Е.
Кондрахиной, предоставившей мне материалы из архива Петербургского НИЦ «Мемориала» [25] и Ленинградского областного государственного архива в г. Выборге; доктору исторических наук А. Ганину, научные работы которого и публикации архивных документов помогли мне в написании книги; профессорам Б. Колоницкому, Я. В Леонтьеву и кандидату исторических наук П. Гусеву, научные труды и общение с которыми также помогали мне в работе. Петриченко С. Кронштадтская трагедия 1921 года.
Арканников Б. Проблемы истории и историографии. Громов В. Кронштадтский мятеж из дневника политработника. Харьков, 1921; Урицкий С. Кронштадтский мятеж к седьмой годовщине. Кронштадтский мятеж.
Приведем в качестве примера мнение М.
Богданова, которое было довольно типичным. Командные должности замещались колчаковскими офицерами. В основной же массе она представляла собой сборище дезертиров и насильно мобилизованных или временно поддавшихся на удочку кулацкой агитации крестьян». Правда, материал, который мемуаристы и историки использовали для доказательства такой точки зрения, был мизерным по объему, в основном локальным по масштабам и периферийным по месту. Он не убеждал читателя в правильности таких выводов. Все эти утверждения были слабо фундированы фактическими данными. Доказательство белогвардейско -эсеро -кулацкой сущности Западно-Сибирского восстания осуществлялось при помощи нехитрого приема, когда анализ конкретных фактов подменялся рассуждениями об объективной роли, которую рядовые мятежники якобы играли в качестве союзников кулаков и белогвардейцев. Наличие у повстанцев лозунга «За советы без коммунистов» в принципе признавалось, однако изначально в объяснении этого явления советские историки послушно следовали в фарватере ленинских оценок.
Выдвижение этого лозунга они считали тактическим маневром руководителей мятежа, стремившихся таким образом скрыть истинные реставраторские намерения, и оценивали как «провокационную формулу», а созданные мятежниками советы квалифицировали как «органы прикрытия контрреволюции». Лишь в статьях В. Шишкина по вопросу о социальной природе Западно-Сибирского и ряда других восстаний начала 1921 г. Однако эти положения высказывались Шишкиным в самом общем виде, не были подкреплены фактическим материалом и не нашли развития в последующих работах автора. В публикациях И. Павлуновского, П. Померанцева и М. Богданова обсуждались вопросы о политической и военной организации мятежников, о взаимоотношениях в повстанческой среде, о политической и военной организации мятежников.
Все названные авторы считали, что повстанцы были организованы в военном отношении, для чего, по мнению Померанцева и Богданова, они прибегли к помощи военных специалистов из числа членов Сибирского крестьянского союза, но не имели единой политической организации. В объяснении последнего обстоятельства взгляды Павлуновского, Померанцева и Богданова разошлись. Померанцев полагал, что это произошло главным образом по причине непринятия повстанцами программы Сибирского крестьянского союза, а Богданов объяснял такую ситуацию успешными операциями органов ВЧК и действиями войск Красной армии, не позволившими мятежникам создать единого руководящего органа власти. Относительно много внимания в сочинениях советских мемуаристов и историков уделялось описанию внешней стороны военных событий. Ими были выявлены главные очаги мятежа и примерно определена численность повстанцев в этих районах, поименно названы некоторые руководители восстания, даны сведения о частях Красной армии, принимавших участие в подавлении мятежа, названы главные военные операции советских войск, приведены потери сторон в ряде боев. В советской литературе последовательно проводилась мысль о том, что мятежники были хорошо организованы и вооружены. В частности, Богданов утверждал, что «весь район мятежа был разбит на 4 фронта», что руководили штабами, командовали фронтами и армиями бывшие царские и колчаковские офицеры, что едва ли не половина рядовых повстанцев имела на вооружении винтовки. В статье М.
Беляшова, бывшего в 1921 г. Однако подход к освещению даже вопросов военно-боевого характера в советской историографии отличался тенденциозностью. Действия мятежников изображались в ней исключительно негативно и квалифицировались как политический и уголовный бандитизм, для чего, как правило, использовалась отнюдь не научная лексика. Авторы концентрировали внимание в основном на терроре повстанцев против коммунистов и советских активистов, разграблении ссыпных пунктов и колхозов, разрушении линии железной дороги и средств связи. Что же касается «красной» стороны, то ее действия освещались и интерпретировались исключительно в позитивном ключе. Показывалось героическое поведение коммунистов и красноармейцев в боях, их гуманность по отношению к мирному населению и пленным повстанцам. Столь же односторонне и декларативно изображались в советской литературе отношение мирных жителей к восстанию и взаимоотношения мятежников с местным населением. Например, М.
Богданов утверждал, что восстание вызвало «глубокое возмущение» большинства трудящегося крестьянства и с самого начала осуждалось им. Более того, Богданов заявлял, что основные массы трудового крестьянства «принимали активное участие в ликвидации кулацко-эсеровского мятежа». Однако приведенные автором единичные примеры говорили не впользу, а против его точки зрения. В работах советских историков много внимания уделялось освещению деятельности коммунистов по организации разгрома мятежа, подчеркивалась важная роль, которую сыграли в ликвидации повстанческого движения меры политического характера, предпринятые коммунистической партией и советской властью. В ряду последних решающее значение безоговорочно отводилось решениям X съезда РКП б о замене разверстки продналогом, которое называлось главным средством, способствовавшим нормализации политической ситуации в западносибирской деревне. Причем перелом в настроении той части среднего крестьянства, которая приняла участие в мятеже, датировался уже мартом 1921 г. Советская историография признавала Западно-Сибирский мятеж самым крупным контрреволюционным вооруженным выступлением начала 1920-х годов, имевшим широкую социальную базу в лице мощного сибирского кулачества и остатков колчаковщины. Его главное значение историки видели в опасности, созданной трехнедельным перерывом железнодорожного сообщения между центральной Россией и Зауральем, который, в свою очередь, привел к лишению советской власти возможности получать хлеб из Сибири, являвшейся тогда наряду с Северным Кавказом главным источником продовольствия.
На этом основании М. Богданов даже утверждал, что Западно-Сибирское восстание представляло для советской власти гораздо большую угрозу, чем «антоновщина», «сапожковщина» или «махновщина». Правда, этот тезис вызвал возражение со стороны И. Трифонова и не получил поддержки других исследователей. В то же время в советской литературе совершенно безосновательно акцентировалось внимание на том, что Западно-Сибирский мятеж являлся одним из звеньев в цепи других антикоммунистических вооруженных выступлений, поразивших различные районы советской республики. Причем в последнем случае Богданов некритически воспроизвел позицию председателя Тюменской губчека П. Студитова, подвергнутую в марте 1921 г. При анализе итогов мятежа советские историки ограничивались указанием на людские и материальные потери сторонников коммунистической власти, на разрушение сельского партийно-советского аппарата, сокращение абсолютной численности и удельного веса кулацко-зажиточных элементов в составе местного крестьянства.
Вопрос о людских потерях, которые понесли повстанцы и мирное население, о политике властей по отношению к участникам восстания, о судьбах оставшихся в живых участников мятежа и членов их семей, а также поддерживавшего повстанцев населения в литературе даже не ставился. Следовательно, можно утверждать, что в советской историографии имелась довольно простая и в значительной мере стандартная социологическая схема, с марксистских классовых позиций объяснявшая происхождение, природу и итоги Западно-Сибирского мятежа. Она базировалась на ограниченном количестве источников, отражавших это событие только с точки зрения коммунистических властей, и хорошо вписывалась в контекст советской историографии гражданской войны в России. Но в ней недоставало главного: правды жизни во всем ее богатстве и противоречивости. И особенно, конечно, недоставало людей с их интересами, поступками, настроениями, сомнениями, ожиданиями, страхами и надеждами, которые и создают неповторимый колорит любого исторического события. Видимо, общего правильного ответа на данный вопрос не существует. Скорее наоборот: в каждом конкретном случае он должен быть и будет различным. В данном случае представляет интерес проведенный нами анализ архивных листов использования, заполненных главным советским исследователем Западно-Сибирского мятежа М.
Следовательно, первоочередным барьером, который не смог преодолеть Богданов, были интеллектуальные ограничения, поставленные марксистско-ленинской методологией с ее классовым подходом, а вовсе не дефицит источников. В результате доступный исследователю фактический материал, довольно хорошо отражавший богатство жизненных связей, противоречий и коллизий, не был воспринят им во всей его полноте. Что же касается зарубежной литературы, то история Западно-Сибирского мятежа освещалась в ней скупо. Заслуживают внимания, пожалуй, только две работы. Турханского, который во время восстания сидел в тюрьме Тюменской губчека и в качестве источника информации использовал обильно циркулировавшие тогда и после его подавления слухи. Турханский утверждал, что на вопрос о том, кто был инициатором восстания, ответить трудно, поскольку «крестьяне держались очень осторожно, и ни одна губчека не предвидела, что готовится». Тем не менее мемуарист склонялся к тому, что мятеж возник стихийно и распространялся стремительно, почти в один день охватив всю бывшую Тобольскую губ. Он полагал, что почти все сельское население восстало добровольно, а возглавляли повстанцев солдаты-фронтовики.
Однако он упомянул о раскрытии чекистами офицерского заговора в Тюмени, в который оказались вовлечены сотрудники местной губчека. Мемуарист считал, что у восставших не было единого руководящего центра. В статье Турханского конкретно был назван только один орган повстанческой власти, созданный в Тобольске. Характеризуя настроения и поведение повстанцев, Турханский ограничился указанием на развязанный ими в деревне антикоммунистический террор и на антиеврейские погромы, на повсеместную замену на контролируемой мятежниками местности волисполкомов советов дореволюционными волостными правлениями. Он отметил переход на сторону мятежников ряда красноармейских частей, в том числе с артиллерийскими орудиями, и обратил внимание на недоверие к перебежчикам со стороны повстанцев, утверждая, что последние убивали всех перешедших к ним красноармейцев, кроме тех, кто имел нательные кресты. Турханский писал, что «красная» сторона развязала против мятежников жестокий террор, расстреливая каждого пятого, включая детей и женщин. Ликвидацию мятежа мемуарист датировал весной 1921 г. Второй является монография М.
Френкина, посвященная крестьянским восстаниям в советской России периода гражданской войны. Ее автор не имел доступа к архивам и газетам, находившимся в СССР, а базировался исключительно на опубликованные источники, мемуары, исследования советских и зарубежных историков. Однако даже этот небольшой круг источников и литературы Френкин не смог критически проанализировать, грамотно структурировать и обобщить. В результате его книга оказалась богато насыщена ошибками фактического и концептуального характера. Назовем только главную из них. Френкин отводил деятельности Сибирского крестьянского союза. Работу этого Союза историк считал решающей причиной возникновения мятежа, утверждая, что особенно широкая сеть ячеек Союза была создана в Тюменской, Алтайской и Омской губ. Исследователь писал, что Сибирский крестьянский союз вносил «определенное организационное начало в крестьянское движение всей этой колоссальной территории», «сыграл крупнейшую организационную роль в проведении Западно-Сибирского восстания».
В «незрелости» и ошибочной тактике Сибирского крестьянского союза Френкин видел одну из главных причин поражения западносибирских повстанцев. Он заявлял, что Союз «запоздал с восстанием, в то время когда так в тексте. Между тем, как хорошо известно даже по чекистским публикациям, в феврале 1920 г. Френкин считал, что, несмотря на военные и организационные успехи западносибирских повстанцев, их поражение было предопределено. Свою позицию исследователь аргументировал сложившейся военно-политической обстановкой и огромным перевесом сил у советской власти. Перестройка и гласность спровоцировали общественный интерес к истории Западно-Сибирского мятежа, облегчили историкам доступ к ранее засекреченным источникам по теме исследования, позволили высказываться без оглядки на коммунистическую цензуру. Однако изучение Западно-Сибирского мятежа по-прежнему отставало от исследования «махновщины» , «антоновщины» и Кронштадтского восстания. Хуже того, в начале 1990-х годов общественный интерес к истории этого драматического события взялись удовлетворять люди, профессионально плохо подготовленные для решения столь сложной задачи, никогда не занимавшиеся изучением Западно-Сибирского восстания, не знавшие не только новых, но и старых источников по данной теме.
В результате появились тезисы, газетные и журнальные статьи С. Новикова, В. Шулдякова и А. Штырбула , повторявшие основные положения коммунистической концепции, изложенной раньше в публикациях Т. Корушина, И. Белимова и М. Богданова, но выдававшиеся за новое слово исторической науки. Начало этому процессу положили публикации К.
Лагунова и А. Петрушина, написанные с использованием ряда источников, хранившихся в архиве управления Федеральной службы безопасности по Тюменской области, а также документальная публикация Т. Митропольской и О. В названных работах был введен в научный оборот новый фактический материал о событиях кануна и начала мятежа в Тюменской губ. Принципиально важно, что в работах К. Петрушина было впервые открыто заявлено, что дело о подпольной организации С. Лобанова в Тюмени являлось ничем иным, как чекистской фальсификацией, осуществленной для того, чтобы перенести ответственность за возникновение широкомасштабного мятежа на контрреволюцию и тем самым хотя бы частично оправдаться перед центральными властями. Большой новый фактический материал, характеризующий политическую обстановку в Тюменской губ.
В его публикациях впервые дана картина того насилия, которое учинили продработники в тюменской деревне. К сожалению, этот большой массив уникальных источников был введен Лагуновым без ссылок на место их хранения, что затрудняет проверку данного материала на фактическую достоверность и объективность его интерпретации исследователем. Если судить по количеству публикаций, то можно сделать вывод, что изучение Западно-Сибирского мятежа заметно активизировалось в 1990-е годы. За это время появились статьи и тезисы О. Белявской , В. Большакова , И. Ермакова И. Курышева , Ф.
Куцан , В. Московкина , В. Петровой , И. Плотникова , Н. Проскуряковой , О. Пьяновой , Ю. Рассамахина , Н. Третьякова , В.
Шепелевой , В. Шишкина , увидело свет новое издание книги К. В 1996 г. В очередном романе омского писателя Михаила Шангина Западно-Сибирский мятеж стал предметом художественного исследования. Информация о восстании 1921 г. Однако количество названных публикаций не должно вводить в заблуждение или настраивать на мажорный лад. Основным видом научной продукции по-прежнему оставались малоформатные издания: тезисы и небольшие статьи. Не лучше обстоят дела с их качеством.
Значительная часть тезисов написана вне проблемного подхода и носит обзорный характер, что свидетельствует, как минимум, о поверхностном знании авторами публикаций предмета исследования, непонимании его многогранности и сложности. Складывается впечатление, что большинство авторов таких работ жаждало как можно скорее приобщиться к актуальной теме, нежели действительно углубить ее понимание. Пожалуй, наиболее ярким образчиком публикаций такого рода можно назвать тезисы В. Шепелевой, беспредметно рассуждавшей на трех страницах о причинах мятежа. Показателем глубины понимания автором происшедших событий является то, что восстание 1921 г. Ярким образчиком откровенно конъюнктурных поделок стали статья И. Курышева и тезисы И. Плотникова, умудрившихся не сообщить ни одного нового факта, но зато заклеймить коммунистов и воскурить фимиам крестьянам-повстанцам.
Точно такой же неприкрытой тенденциозностью грешит объемный роман М. Не лишены декларативности и заданности тезисы В. Большакова , М. Ильдера и В. Московкина, основанные на ограниченном по объему материале, к тому же, как правило, случайного характера. Безусловно большего можно было ожидать от нового, расширенного варианта книги К. Лагунова, опубликованной в 1994 г. Однако последняя по времени публикация Лагунова производит впечатление произведения, состоящего из механически объединенных фрагментов, написанных в разное время, с разных методологических позиций и даже как будто разными людьми.
В ней отдана богатая дань не только искусственно поставленной проблематике, но и надуманным представлениям, сформированным советской историографией еще в доперестроечный период. Качество и достоверность последней публикации К. Лагунова резко снижает обилие авторских домыслов и тенденциозных интерпретаций фактического материала, многочисленные внутренние противоречия и фактические ошибки, отсутствие научно-справочного аппарата, что не позволяет произвести проверку процитированных источников и приведенных данных. Но особенно странное, мягко говоря, впечатление производит недавняя статья докторанта Уральского государственного университета В. Московкина, опубликованная в журнале «Вопросы истории». Ее автор, претендовавший на обобщающую характеристику восстания крестьян Западной Сибири, продемонстрировал грубейшее нарушение этических норм по отношению к трудам предшественников впрочем, в последнее время в отечественной историографии эти нарушения приобрели такие масштабы, что скоро, видимо, станут нормой. Как свидетельствует анализ содержания статьи Московкина, с большинством публикаций по теме исследования он просто не знаком. Как следствие такого отношения к историографии, в статье В.
Московкина отсутствует «набор» проблем, необходимых для раскрытия исследуемой темы. Большую часть работ таких коллег, как М. Богданов, К. Лагунов и Н. Третьяков, Московкин формально игнорирует, однако их фактический материал и выводы широко заимствует, не делая соответствующих ссылок на публикации предшественников. К тому же автор очень плохо знает источниковую базу. Усугубило же ситуацию удручающее доверие Московкина ко всему, что он обнаружил в немногих прочитанных им архивных текстах. Из-за этого возникает серьезное сомнение в том, что докторант имеет представление о такой элементарной исследовательской процедуре, как критика источников.
В результате исключительно важные вопросы истории восстания например, настроение и поведение мятежников освещаются автором на основании коммунистических и чекистских пропагандистских «страшилок», тогда как собственные материалы повстанцев не используются. В довершение ко всему статья Московкина изобилует фактическими неточностями , противоречиями и совершенно бездоказательными утверждениями , свидетельствующими о том, что ее автор плохо знает и еще хуже понимает предмет своих изысканий. Но нельзя не видеть и значительного прогресса в изучении темы. Например, безусловным шагом вперед стало появление в 1990-е годы около десятка публикаций, выполненных в «проблемном ключе» и четко ориентированных на решение конкретных исследовательских задач. Простой перечень названий статей и тезисов О. Белявской, Ф. Куцан, Н. Проскуряковой, Ю.
Рассамахина, Н. Третьякова и В. Шишкина свидетельствует о значительном по сравнению с советским периодом историографии расширении исследовательской проблематики. Для объяснения изучаемых событий историки все реже стали обращаться к догматизированной марксистско-ленинской методологии с ее принципом партийности и классового подхода. Вместо нее все шире используются научный объективизм и подлинный историзм, методы социальной психологии и исторического краеведения. В то же время трудно согласиться с В. Большаковым, утверждающим, что методологическим ключом к познанию феномена Западно-Сибирского мятежа может послужить русская религиозная философия «Серебряного века». К сожалению, В.
Большаков не конкретизировал свое предложение. На наш взгляд, вернее идти по пути использования междисциплинарных методов исследования, активнее используя подходы, наработанные в политологии, исторической социологии, культурологии и психологии личности. В лучших публикациях 1990-х годов достаточно четко прослеживается ориентация на решение двух тесно взаимосвязанных исследовательских задач: во-первых, на критический анализ ключевых положений советской историографии, во-вторых, на поиск новых ответов на центральные вопросы темы. Ведется эта работа на более широкой, чем раньше, источниковой базе, в том числе с привлечением документов органов ВЧК, революционных и военных революционных трибуналов, органов военного управления, которые ранее находились на секретном хранении или доступ к которым имел ограниченный характер. В публикациях К. Лагунова, А. Петрушина, Н. Шишкина было приведено много доказательств беспочвенности утверждений чекистов, а вслед за ними советских мемуаристов и историков о решающей роли контрреволюционных заговоров в Тюмени, Ишиме и Тобольске в подготовке мятежа, представлены убедительные документальные свидетельства, опровергающие утверждения чекистов о наличии в Тюменской губ.
Тем самым один из ключевых выводов советской историографии, отводившей решающую роль в подготовке мятежа Сибирскому крестьянскому союзу и другим подпольным организациям, был подвергнут обоснованной критике как противоречащий фактам. Однако преодоленным до конца этот тезис считать нельзя. Например, сильный «отпечаток» советской историографии в данном вопросе без труда прослеживается во всех публикациях Лагунова, в том числе в его последней книге. Парадоксально, но факт: исследователь, не скрывавший своих исходных антикоммунистических методологических позиций, своей симпатии по отношению к крестьянам-мятежникам и антипатии по отношению в коммунистическому режиму, при освещении вопроса о роли эсеров и Сибирского крестьянского союза в подготовке Западно-Сибирского мятежа так и не смог самостоятельно выработать объективной научной позиции. С большим удивлением обнаруживается, как автор, некритически используя источники чекистского происхождения, живописует создание, планы и деятельность подпольной сети ячеек партии эсеров и Сибирского крестьянского союза в Тюменской губ. Такие заявления вызывают вполне закономерные вопросы о том, в каких документах эта идея была изложена, где эти документы хранятся и почему ни одного из них Лагунов не привел в порядке доказательства своей точки зрения? Довольно путанные суждения содержатся в книге Лагунова по вопросу о результатах практической деятельности контрреволюционного подполья. В одном случае он, как ни странно, открыто солидаризируется с В.
Лениным, которого в своих работах иначе как главным виновником всех крестьянских бед не называет. Хорошо известно, что часть вины за восстания, прокатившиеся по России весной 1921 г. Ленинская подсказка пришлась Лагунову «ко двору». В другом же месте Лагунов утверждал совсем иное, заявляя, что «Крестьянский союз как по нотам разыграл прелюдию восстания 1921 года». Но оба эти суждения «повисают» в воздухе из-за отсутствия в книге достоверных подтверждающих фактов. Тем не менее Лагунов повторил трактовки ряда проблем, дававшиеся советской историографией и являвшиеся не чем иным, как прямым отражением чекистской фальсификации. Последнее наглядно свидетельствует о том, как трудно бывает исследователям прорваться сквозь многослойную и плотную завесу лжи, которую содержат некоторые источники коммунистического происхождения. Двойственное впечатление оставляет публикация О.
Густомесова «густомесовской» белогвардейско-офицерской подпольной организацией. На основе выявленных источников Пьянова сделала выводы о том, что эта организация не может считаться ни офицерско-белогвардейской по своему составу, ни играющей ведущую роль по отношению к крестьянским восстаниям начала 1921 г. В то же время Пьянова допустила серьезную ошибку, считая показания, данные Густомесовым и его подельниками омским чекистам во время допросов, достоверными. Как следствие, Пьянова признала наличие «густомесовской» подпольной организации, считая, что таковая находилась на начальной стадии создания, была немногочисленной и мало что успела реально сделать. Между тем персональный состав «густомесовской» организации, в которую, как выяснила сама Пьянова, омские чекисты включили двух юнцов, двух студентов и двух женщин одну с двумя, вторую с шестью детьми , должен был навести на мысль о том, что в действительности никакой подпольной организации не существовало. В пользу такой гипотезы свидетельствует и тот факт, что несколько «членов» «густомесовской организации» не признали себя виновными, но были расстреляны, а в последующем реабилитированы как необоснованно репрессированные. Что же касается признательных показаний Густомесова и нескольких его подельников, то они не должны вводить исследователей в заблуждение. Такие показания являлись тривиальными самооговорами, техникой получения которых омские чекисты к тому времени владели в совершенстве.
В последней публикации К. Исследователь нашел ряд обстоятельств, проливающих, по его мнению, свет на данную проблему: политический авантюризм и левацкие заскоки одних тюменских руководителей восприятие сибирской деревни как сплошь кулацкой , карьеризм других, их общая духовная неразвитость и политическое бескультурье. Правда, все эти суждения носят слишком общий характер, и прозвучали они без «привязки» к конкретным фамилиям и фактам. Действия же самих продработников Лагунов квалифицировал как обострившие до крайности политическую обстановку в деревне, подготовившие благодатную почву для восстания и даже спровоцировавшие его. Но степень достоверности двух этих сюжетных линий у Лагунова различна. Тема провокации как объективного и непредумышленного результата действий продработников, особенно в Ишимском уезде, звучит довольно обоснованно и убедительно, хотя и здесь встречаются явные передержки. В порядке иллюстрации приведу всего лишь две цитаты. Еще более категоричен другой вывод, заключительный по своей сути.
Автор утверждает, что в Тюменской губернии проводилось «намеренное натравливание сибирского крестьянина на советскую власть», что была «сознательная провокация восстания». Однако каких-либо данных, могущих подтвердить авторскую позицию, в книге Лагунова не приводится. Что же касается тезисов о слабости местных органов так называемой диктатуры пролетариата, о зажиточности крестьянства и высоком проценте в его составе кулачества как причинах Западно-Сибирского мятежа, то в публикациях 1990-х годов высказано мнение, что на концепцию советской историографии эти факторы совершенно «не работают», поскольку они являлись общими для всей Западной Сибири и Зауралья.
Кронштадтский мятеж
Участники кронштадтского восстания 1921 выступили под лозунгом. Четвёртого марта 1921 года Кронштадт получил от Комитета обороны Петрограда ультиматум о безоговорочной и немедленной капитуляции. 1 марта 1921 года на митинге матросов, рабочих, крестьян была принята Кронштадтская резолюция. Кронштадтский мятеж 1—18 марта 1921 года — выступление моряков Кронштадского гарнизона против большевистского правительства. Кронштадтский мятеж – это вооруженное восстание, которое произошло в марте 1921 года в Кронштадте, военно-морской крепости на острове Котлин в Финском заливе.
2024 - Год семьи в России
- Кронштадтский мятеж. 95 лет со дня подавления восстания матросов против большевиков
- Читать онлайн «Кронштадтское восстание. 1921. Семнадцать дней свободы», Леонид Прайсман – Литрес
- Основной лозунг Кронштадтского восстания в марте 1921 г. – - Ответ на вопрос по истории №2872
- В. И. ЛЕНИН. О КРОНШТАДТСКОМ мятеже и диктатуре пролетариата - 09:00 - 12.03.2023
Восстание в Кронштадте, 1921 год: лозунги, подавление, итоги
Кронштадтский мятеж — Красная армия атакует Кронштадт в марте 1921 года Кронштадтское восстание — вооружённое выступление гарнизона города Кронштадта и экипажей некоторых кораблей Балтийского флота против диктатуры большевиков.[1][2]. В России 90 лет назад произошли события, вошедшие в историю как Кронштадтский мятеж. вооружённое выступление гарнизона города Кронштадта и экипажей некоторых кораблей Балтийского флота против большевиков в марте 1921 года. 1 марта 1921 года моряки и красноармейцы военной крепости Кронштадт (гарнизон 26 тысяч человек) под лозунгом «Власть Советам, а не партиям!» вынесли резолюцию о поддержке рабочих Петрограда и потребовали освобождения из заключения всех представителей.
Кронштадтский мятеж: несостоявшаяся революция
18 марта 1921 года был подавлен Кронштадтский мятеж, начавшийся под лозунгом «За Советы без коммунистов!». революционная смена власти в России путем вооруженного выступления гарнизона крепости Кронштадт, экипажей кораблей. Кронштадтское восстание (Кронштадтский мятеж) — это вооруженное восстание военно-морского гарнизона крепости Кронштадт и части Балтийского флота, которое продолжалось с 28 февраля по 18 марта 1921 года, направленного на свержение монополии партии РКП(б). Ответ на вопрос по истории №2872: Основной лозунг Кронштадтского восстания в марте 1921 г. – «» Вся власть Советам! восстание моряков, которое могло сподвигнуть Россию на новую борьбу. Кронштадтский мятеж 1—18 марта 1921 года — выступление моряков Кронштадского гарнизона против большевистского правительства.
«Существовала угроза интервенции»: как Кронштадтский мятеж мог изменить историю России
| Мятеж в Кронштадте в марте 1921 года | Вэтом году исполнилось сто лет Кронштадтского восстания моряков Балтийского флота против власти большевиков, объявленное антисоветским мятежом и жестоко подавленное. |
| Кронштадтское восстание (1921 г.) | Кронштадтское восстание. — пост пикабушника VJlAD. |
| ВЗГЛЯД / Как мятеж Кронштадта изменил ход советской истории :: Политика | В марте 1921 года в городе-крепости Кронштадт вспыхнуло восстание моряков против дискриминации «военного коммунизма», которое можно считать попыткой повернуть Октябрьскую революцию от кровавой диктатуры к справедливости и гуманизму. |
| Кронштадтский мятеж | КРОНШТАДТСКОЕ ВОССТАНИЕ 28 февраля – 18 марта 1921, антибольшевистское восстание в главной базе Балтийского флота, городе-крепости Кронштадте, где. |